– Не обессудь, ошибка вышла, снова иди с дружиной на уличей, возьмёшь город их – снова твой будет. Вот тебе моё княжеское слово.

И вновь поскакал Свенельд своё добро отвоёвывать. И вновь продлилось это три года.

Верится в такое? Конечно, нет, не бывает таких совпадений.

Всё встанет на свои места, если предположить, что правильными датами являются 940 и 942 годы, а первая (922 год) была указана лишь затем, чтобы удлинить срок жизни и правления Игоря, привязывая тем самым его к варягу Рюрику.

Но и здесь есть один момент, на который стоит обратить внимание, – дело в том, что в отличие от «Повести временных лет» как по Лаврентьевскому, так и по Ипатьевскому спискам, где начало княжения Игоря датируется 913 годом, Новгородская I летопись младшего извода даёт совершенно другую цифру – 922 год. И на наш взгляд, эта дата гораздо ближе к истине, чем та, которую приводит «Повесть». Ведь недаром именно в Новгородской летописи есть сведения о войне с уличами, о действиях Свенельда и его взаимоотношениях с молодым князем в начале правления Игоря, а вот в труде Нестора этих данных нет. Объясняется же подобное знание подробностей очень просто, и здесь основополагающим является мнение блестящего знатока древнерусского летописания академика А.А. Шахматова: «Сравнивая в этих пределах текст Новгородской I летописи младшего извода с текстом Повести вр. лет, убеждаемся в том, что в первой сохранился более древний текст, чем во второй». Судя по всему, «Повесть временных лет» подверглась в своё время гораздо более тщательной переработке позднейшими редакторами, которые буквально за уши притягивали Игоря к приблудившемуся варягу из Ладоги.

С другой стороны, невозможно не согласиться с мнением Б.А. Рыбакова, который дал очень грамотную оценку летописных известий о первых русских князьях. «В результате редакторско-литературных усилий … создается новая, особая концепция начальной истории, построенная на двух героях, двух варягах – Рюрике и Олеге. Первый возглавил целый ряд северных славяно-финских племен (по их просьбе) и установил для них порядок, а второй овладел Южной Русью, отменил дань хазарам и возглавил удачный поход 907 или 911 года на греков, обогативший всех его участников.

Вот эта простенькая и по средневековому наивно персонифицирующая историю концепция и должна была заменить широко написанное полотно добросовестного Нестора».

А вот в этом случае объяснимо буквально всё – и Игорь с Ольгой не дряхлые старик со старухой, а достаточно молодые люди. И сын у них рождается не вопреки законам природы, как у бабушки с дедушкой, которые по сусекам скребли да по амбарам мели, чтобы испечь колобка со звонким именем Святослав.

Ну а в результате получается, что самостоятельно Игорь начал править во второй половине 30-х годов X века – и не надо ничего выдумывать.

Но данная версия совершенно не устраивает Прозорова, а горячее пристрастие Льва Рудольфовича к версии канонической как раз и объяснимо.

Для чего ему это надо? А для того, чтобы прочно связать Игоря с Рюриком и на этом примере продемонстрировать, сколь длительное время Русь процветала под мудрым правлением Сына Сокола. То бишь Игоря, как пафосно называет князя писатель.

Чтобы было понятнее, напомним тем, кто запамятовал: дело в том, что Лев Рудольфович по своим религиозным взглядам является неоязычником, причём ярым и бескомпромиссным, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Его взгляд на мир до боли прост. Язычество – это очень хорошо, христианство – очень плохо.

И всё – и никаких гвоздей!